Былички и поверья о полуднице. Часть 1.

В 1901 г. Александр Блок записывает в дневнике: «В Боблове поверье — «она мчится по ржи». Год спустя в юношеском дневнике поэта появляется запись: «Еще вечером за чаем толкнул меня ужас — вспомнилось бобловское поверье». Блок задается вопросом, кто занес в Боблово это поверье, которое он связывает со смертью деда и с обнаруженным трупом неизвестного самоубийцы, как попало в народ «ужасное и глубинное поверье?»

В 1908 г. в статье «Стихия и культура», говоря о сущности народной мистики, Блок пишет: «Они видят сны и создают легенды, не отделяющиеся от земли». Перечисляя эти легенды, он приводит это же поверье: когда ветер клонит рожь, это «она мчится по ржи».

Итак, в начале XX в. в Подмосковье еще жили мистические рассказы о «ней», связанные с цветущей или волнующейся рожью, о страшной нечистой силе, несущей смерть, мор, гибель. Зналио ней не только в Боблове; рассказы о «ржанице», или «полуднице», бытовали у русских, а частично бытуют и сейчас преимущественно па севере России (в Архангельской и Ярославской областях).
О полуднице рассказывали и еще рассказывают и в Сибири, однако там ее образ несколько иной, и она связана преимущественно с огородами, а не с рожью.
Отмечена полудница и в толковых словарях русского языка В. И. Даля и М. Фасмера. В словаре Даля слово «полудница» обозначается как сибирское и раскрывается следующим образом: «Привидение, коим пугают ребят, чтобы они не зорили огородов, что случается именно в общий полуденный отдых взрослого населения: это всклокоченная старуха в лохмотьях с клюкою» . В словаре М. Фасмера слово «полудница» определено как архангельское и сибирское и толкуется так: «Злой дух в полдень во ржи, в полях и огороде, которым пугают детей» (арх.), затем приводятся сведения Даля. М. Фасмер считает, что «сама мифическая фигура является старой», и приводит чешские, польские, верхне- и нижнелужицкие параллели.
Несмотря на несомненную древность и исконность образа полудницы, рассказы о ней в русском фольклоре встречаются значительно резке, чем былички и бывальщины о таких духах природы, как леший, водяной и русалка. Недаром уже в середине XIX в. Л. II. Афанасьев отмечал, что «на Руси сохранились о полудницах слабые и отрывочные воспоминания». Подтверждает это позже и Д. К. Зеленин: «О полуднице теперь в русском народе знают и говорят очень мало». С. А. Токарев говорит о «бледности и бесформенности» образов половых духов, противопоставляя их в этом плане «яркому и определенному образу лешего».
Несмотря па малую популярность полудницы в русском репертуаре, нельзя не согласиться с Д. К. Зелениным и М. Фасмером, что «образ этот очень старый». В пользу этого говорит и широта ареала распространения поверий и рассказов о полевом духе женского рода, связанного с полднем и враждебного людям.
Прежде чем выяснять межэтнические связи русских представлений о полуднице и искать типологические параллели к рассказам о ней, следует установить доминантные черты в ее облике и функциях.
«Полудница,— писал Д. К. Зеленин,— это полевой дух, представляемый в виде высокой девицы, одетой в белую блестящую одежду»: она «стережет хлеб в поле и в полдень бывает видна на межах». Примерно такой же образ полудницы давал несколько ранее С. В. Максимов: «В Ярославском Пошехопье знают особого духа «полудницу»: красивую высокую девушку, одетую во все белое. Летом во время жатвы она ходит по полям ржи и, кто в самый полдень работает, того берет за голову и начинает вертеть, пока не натрудит шею до жгучей боли. Она же заманивает во ржи малых ребят и заставляет их долго блуждать там. Здесь, очевидно, народное поверье сливается с наивной деревенской моралью, придуманной для острастки ребят». Видимо, в силу малой распространенности поверия о полуднице Максимов эти сведения дает в примечании к главе о полевике.
Очень скупо и бегло о полуднице говорит и Е. Г. Кагаров: «Народ верит также в существование «полудниц», красивых высоких девушек, одетых во все белое». Он отмечает, что любимое их время — полдень, что живут они в хлебе и «нередко поражают людей во время уборки хлеба солнечным ударом» .
Не случайно в высказываниях о полуднице настойчиво повторяется такая деталь ее облика, как белые одежды. «Белый цвет, — писал В. Я. Пропп, ссылаясь на специальное исследование о значении белого цвета в народном восприятии И. В. Негслайна, — цвет потусторонних существ».
Источником суждений о полуднице для исследователей XX в. послужили прежде всего сведения, опубликованные П. С. Ефименко и С. И. Гуляевым.

Э. В. Померанцева. МЕЖЭТНИЧЕСКАЯ ОБЩНОСТЬ ПОВЕРИЙ И БЫЛИЧЕК О ПОЛУДНИЦЕ.