Восточнославянские легенды о дуалистическом миротворении. Часть 3.

19 августа 2016

Восточнославянские легенды о дуалистическом миротворении. Часть 2.
Связь устных космогонических легенд именно с апокрифами была несомненной: "Если какие-нибудь схожие представления и были свойственны давнишнему, быть может исконному, народно-религиозному сознанию, то в целом, в том виде, как они подслушаны у народных рассказчиков, они составляют переживания христианских сказаний, распространившихся в совершенно своеобразных условиях. Занесшая их к нам книжность чужда... официальному христианству... <...> Книжного источника этих легенд надо уже исключительно искать в апокрифах, в так называемых "отреченных книгах", однако споры вызывало происхождение самих апокрифических сказаний о миротворении. М. Драгоманов, Н. Коробка полагали, что это апокрифическое сказание русского происхождения, сложилось оно, как уточнял Н. Коробка (не приводя, впрочем, подробного обоснования), в Северо-Восточной Руси.

Традиционным же являлось мнение о болгарско-богомильском источнике апокрифа о Тивериадском море. Этой точки зрения придерживались А.П. Щапов, А.Н. Веселовский, Е.В. Барсов, К.Ф. Радченко, А. Марков, в более позднее время М.В. Беляев, Й. Иванов, Д. Ангелов, Я. Полакова и многие другие исследователи; собственно она является традиционной до сих пор.

Дело в том, что Болгарии принадлежит совершенно особенная роль в знакомстве древнерусской письменности с апокрифической литературой, одним из источников которой признаны дуалистические религиозные учения древнего и раннего христианского Востока: преимущественно через посредство Болгарии к нам перешли апокрифы, получившие литературную обработку в Византии, и, кроме того, здесь в Х в. на основании упомянутых учений возникло "богомильство" - характеризовавшееся ярко выраженным дуализмом религиозно-еретическое учение, названное по имени предполагаемого его основателя - попа Богомила. В связи с этим долгое время апокрифическую литературу традиционно ставили в самую тесную связь с литературной деятельностью богомилов и едва ли не в каждом апокрифе видели отголоски богомильских воззрений.
На русской почве отзвуки богомильства усматривались в рассказе Повести временных лет под 1071 годом о восстании волхвов,27 в сообщениях Никоновской летописи под 1004 и 1123 годами о еретиках Адриане и Димитре, ставился вопрос о влиянии богомильства на русские ереси ХIV-ХVI в., в особенности на ересь стригольников.
Позднее многие исследователи приходили к заключению, что богомилам принадлежит более ограниченная роль в деле составления, перевода и распространения апокрифических сочинений; 30 о собственно богомильских апокрифах говорили с осторожностью: "...богомильство как поздняя ересь питалось и древними вероучениями, и готовыми мифами, почему легко выразить предположение, что многое, что в последней области мы считаем богомильским, в сущности сказывалось и распространялось ранее обособления самой секты"; "единственный несомненно богомильского происхождения памятник Liber Sancti Iohannis...".
Исследователи, у которых влияние богомильских воззрений на южнославянскую, а затем и на русскую письменность и народную словесность, в частности, на распространение космогонического сказания в православной среде сомнений не вызывало, расходились во мнениях о размерах этого влияния.
В одном случае происхождение народных славянских космогонических легенд определялось как исключительно книжно-богомильское. Так, Ф.К. Радченко высказывал убеждение, что "народные космогонические легенды славян и родственные им по содержанию произведения старинной славянской письменности в главнейших и существеннейших своих частях восходят к космогонической литературе богомилов... То же, сравнительно немногое, которое нельзя истолковать из богомильского вероучения, является просто созданием народной фантазии, осложнившей первоначальное повествование о сотворении мира введением популярных сказочных мотивов, нередко вытеснивших первоначаль ные богомильские, забытые или ставшие непонятными, и таким образом исказивших или затемнивших первоначальную основу. Кроме того, нужно отметить влияние Библии, средневековой христианской письменности, в особенности апокрифов, но это - нередко уже через посредство богомильских произведений".
В своей работе ученый пытается продемонстрировать это на примере нескольких малорусских легенд, что не всегда убедительно. Сам автор вынужден время от времени прибегать к замечаниям такого рода: "отражение первоначального богомильского дуализма, но в совершенно измененном народной фантазией виде", "перепутаны всевозможные мотивы книжного богомильского и народного происхожде ния"; исследователю также приходится признать, что он не находит в богомильской литературе соответствий некоторым мотивам, присутствующим в рассматриваемых народных легендах, в том числе мотиву товарищества Бога и Сатаны.
Другие авторы, принимая гипотезу о книжно-богомильском происхождении народных дуалистических легенд о миротворении, несколько ограничивали ее значение, делая оговорку о необходимости наличия подходящей для такого заимствования почвы. Подобные замечания находим, например, у Е.В. Барсова: "Народные предания о зачале неба и земли гностико-манихейского происхождения. Они проникли к нам из глубокой древности и тем легче усвоены народом, чем больше отвечали его дуалистическому языческому мировоззрению".
О возможном влиянии на славянские легенды о мироздании богомильского учения, приписывавшего сотворение мира совместному творчеству Бога и Сатаны, в ранних своих работах писал и А.Н. Веселовский. Позднее, в своем специальном исследовании о дуалистических космогониях ученый предполагал две возможности. С одной стороны, он допускал отражение в славянских легендах богомильского учения и, указывая на обширное распространение дуалистических представлений о сотворении мира на территории России, как о возможных причинах этого, говорил о воздействии на народную фантазию "тех отреченных легенд в духе богомильства, которые, явившись на славянском юге выражением еретического вероучения, распространились и далее вместе с памятниками южнославянской церковно-учительной письменности" и которые раскольничья колонизация могла занести на окраины русской земли, где повесть о дуалистическом миротворении "могла быть перенята и усвоена инородцами", для чего, впрочем, должна была быть "в уровень с дуализмом их собственной мифологии".

В.С. Кузнецова . Дуалистические легенды о сотворении мира в восточнославянской фольклорной традиции.

Поделиться: