Славяне балтийские , по словам Гельмольда, признавали, «что есть на небесах единый бог , властвующий над прочими». Он заботился, впрочем, по словам того же автора, только о небесном, прочие же боги исполняли возложенные на них обязанности и, происходя из крови верховного бога, почитаемы были тем выше, чем ближе стояли к этому богу богов . В другом месте своей летописи Гельмольд говорит, что между многоразличными богами славян (речь, конечно, идет о славянах балтийских) главнейший был бог руян, СВЯТОВИТ , знаменитый своим оракулом, – божество, в сравнении с которым все прочие божества называются лишь полубогами , которое пользовалось предпочтительным уважением со стороны всех (балтийских) славян. Наконец, в третьем месте, Гельмольд Святовита прямо называет богом богов . Из этих слов летописца заключаем, что Святовит и был вышеупомянутый верховный небесный бог балтийских славян.

Весьма сходен с Руиевитом другой бог балтийских славян – ГЕРОВИТ или ЯРОВИТ , которого почитали в Волегасте и Гавельберге. Само имя его (ср. ниже «Ярило»), заключающее в себе понятие о яром, пылком боге, совпадает с именами Руиевита и Редигаста. Обладая могуществом даровать зелень и плоды на деревьях и нивах, также приплод стад (см. выше стр. 30 речь жреца Яровита), он имел вместе с тем и значение бога войны. Годичное торжество в честь Яровита в Гавельберге совпадало со временем величайшего праздника древних славян, – весеннего, а именно отправлялось около 15 апреля. В день описываемого Эбоном праздника Яровита в Гавельберге (в апреле 1127 г.) город отовсюду был окружен знаменами, т.е. эмблемами войны . В волегастском святилище, по свидетельству Эбона, на стене висел огромной величины щит, обтянутый золотом и искуснейшей работы; никому из смертных не дозволено было прикасаться к нему в обыкновенное время: щит был посвящен богу войны Яровиту (Герборд, говоря о Яровите, прибавляет: «Который по-латыни называется Марсом »), и только в военное время мог быть тронут с места. Тогда его несли впереди войска и верили, что через это стяжают себе победу в битвах . Сходство Яровита с Марсом бросается в глаза: и тот и другой стоят в близком отношении к земледелию и скотоводству и, вместе с тем, оба – представители войны.

До нас не дошло в древних письменных памятниках описания обряда общественного жертвоприношения восточных славян. Впрочем, картину этого обряда мы находим в двух старинных обрядных песнях, сообщенных Сахаровым. Первая из них поется во время ночного шествия, служащего изгнанию «коровьей смерти» (см. ниже ст.: «Смерть»); в ней изображается умилостивительное жертвоприношение, при котором произносится проклятие на смерть (заклинается смерть):

…Старцы старые…
Колят, рубят намертво
Весь живот поднебесной
На крутой горе, высокоей,
Кипят котлы кипучие.
В тех котлах кипучиих
Горит огнем негасимыим
Всяк живот поднебесной.

Между различного рода гаданиями , совершаемыми в разных местах России, связанными обыкновенно с известными праздниками, а потому имеющими обрядное значение, мы встречаем такие, которые совпадают с гаданиями древних южных и западных, именно балтийских славян. Сюда принадлежат прежде всего гадания по внутренностям жертвенных животных , вероятно, в старину бывшие в обычае и у русских. Заключаем об этом по уцелевшему доныне обычаю гадать по селезенке кабана, убитого на коляду, о том, будет ли зима холодная или с оттепелями, а также по зернам, найденным в зобу гуся , зарезанного 24 ноября, какой именно хлеб родится в будущее лето; ходить на святках в сарай, где стоят свиные туши , от которых, по народному поверью, слышится голос, определяющий будущую судьбу гадающего. В Изборнике Святослава (1073 г.) упоминается «ижтробьный влъхв » . (Ср. обычай у болгар «глядеть в утробу», гадать по салу убитого животного.)

О богослужебных обрядах балтийских славян мы имеем известия более подробные и обстоятельные. По свидетельству Титмара, лютичи, выступая в поход, преклонялись перед идолами, а по счастливом окончании войны приносили им дары, причем гадали о том, какая именно жертва (приносимая чрез посредство жреца) будет благоугодна богам. Богам своим славяне, по словам Гельмольда, посвящали жрецов, им приносились особенные жертвы, их почитали разным образом.

«Жрец, – пишет Гельмольд, – по указанию жребия (т.е. посредством гадания ) определяет праздники, которые должны быть отправляемы в честь богов. Сходятся мужчины, женщины и дети и воздают богам жертвы , состоящие из быков и овец; очень многие приносят в жертву и людей, именно христиан, так как они убеждены, что христианская кровь приятна богам». По заклании жертвы, жрец пил кровь ее , в убеждении, что она сообщает ему дар прорицания. «Храмову службу, – продолжает летописец, – они исполняют с необыкновенным тщанием и благоговением» .

Самые скудные и лишь отрывочные сведения о жертвенных обрядах и гаданиях мы имеем относительно южных славян. Италийские венеты, по словам Страбона, приносили в жертву богу, которого автор называет греческим именем Диомеда, белого коня. Феопомп (в IV веке до Р.Х.) рассказывает, что венеты, трижды перепахав поле и приступая к посеву, клали на землю какие-то пироги и лепешки из муки, старательно смешанной. Эти лепешки и пироги были, как уверял Феопомп, приношение галкам , чтобы их умилостивить – не выклевывать из земли посеянных зерен. Венеты наблюдали и загадывали : если оказывалось, что галки вкушали их дара, то они считали это предвестием мирного года; в противном случае ожидали неприятельского нашествия . Из слов Прокопия узнаем, что южные славяне предлагали в жертву верховному богу, творцу молнии, быков и других животных . Приносили жертвы и другим, второстепенным божествам и при этих жертвоприношениях гадали, вероятно, по крови или внутренностям жертвенного животного. Жертвоприношения в некоторых случаях, как можно с достоверностью заключить из слов Прокопия, приносились в благодарность за избавление от опасности и смерти . 3

Отсутствие в древних письменных памятниках сведений об обрядах, коими сопровождались жертвенные приношения южных языческих славян, невольно заставляет нас бросить взгляд на некоторые современные нам обряды и обычаи славянских народов, преимущественно задунайских, наименее подвергшихся влиянию западноевропейской цивилизации.

Материал к размышлению.

Что может произойти с человеком, который принял решение пройти обряд имянаречения в славянской родной вере?

Согласно представлениям славянских народов, получая новое имя, человек получает свою СТЕЗЮ, выбирает направление развития и движения.

Доля – Дар человеку от Богов и Предков , волей же повлиять на свою ДОЛЮ нас наделили Боги и также наделили разумом для познания мира, совестью чтобы у нас был внутренний судья наших действий, и знания чтобы мы могли растить в себе Божественное начало и избавляться от внутреннего невежества и непонимания Живого Мира и места в нём человека.

«На Купалу — Солнце на зиму, а лето на жару», «Кто не выйдет на Купальню — тот будет пень-колода, а кто выйдет на Купальню — тот будет бел-берёза».

О слиянии христианского "иоанна предтечи" в виде слова "ИВАН " с языческим именем "КУПАЛО" общеизвестно, и останавливаться мы на этом не будем, сосредоточимся непосредственно на значении слова языческого, древнего и весьма многозначительного, как вы сейчас убедитесь...

Сначала, давайте посмотрим, насколько древним является это название, и что нам точно известно о этом слове?

О храмах у восточных славян.

Идолы у русских помещались на холмах или на берегах рек. О храмах же языческих русские летописи умалчивают вовсе. Трудно, впрочем, предположить, чтобы идолы во всякое время года стояли под открытым небом и чтобы всегда под открытым же небом совершались перед ними религиозные обряды и жертвоприношения. Вероятно, были устраиваемы какие-либо навесы, если не над самим идолом, то, по крайней мере, над «требищем», т.е. местом, где совершались требы или жертвоприношения – жертвенником. Вероятно, о таком навесе или шатре говорится в известной саге об Олафе Тригвесоне, где читаем, что Олаф ездил всегда ко храму с князем Владимиром, но никогда не входил в него, а стоял за дверьми, когда Владимир приносил богам жертвы . В вышеупомянутом повествовании монаха Иакова, озаглавленном «Память и похвала Владимиру», сказано, что блаженный князь Владимир, приняв св. крещение, крестил и всю землю русскую, «раздруши (разруши) храмы идольскыя со лжеименными боги» и далее: «храмы идольскыя и требища всюду раскопа и посече и идолы сокруши» .

Имена русских богов нередко упоминаются в поучительных «словах» и повествованиях разных авторов, из которых приведу несколько примеров, и в которых, как увидим, встречаются, кроме вышеназванных, еще многие другие имена богов, частью оригинальные славянские, частью переводные или прямо заимствованные авторами из мифологии греков и римлян.

Эти последние имена или применяются к соответствующим или сходным богам славянским, или же называются в первоначальном своем смысле, при обличении язычества и остатков его в среде принявшего христианство народа вообще. «Се ветры, Стрибожи внуци, веют с моря стрелами», «Дивъ кличет врхоу древа», «оуже врже ся Дивъ на землю», «рыща (Боян) в тропу Трояню », «были вечи Трояни », «на седьмом веце Трояни », «погибашеть жизнь Дажьбожа внука», «встала Обида в силах Дажьбожа внука: встоупив девою на землю Трояню », «великому Хрсови влеком путь прерыскаше», «вещей Бояне, Beлесов внуче» – вот выражения, встречающиеся в «Слове о полку Игореве», памятнике XII века.

В апокрифе «Хождение Богородицы по мукам» (XII или XIII в.) читаем: «От камени ту устроя Трояна, Харса, Велеса, Перуна ». «Слове Христолюбца» (по списку XIV в.) находим следующее перечисление богов русских, отчасти заимствованное из Нестеровой летописи, причем загадочное имя Симарьгла разбито на два самостоятельных имени: «веруют в Перуна, и в Хорса, и в Мокошь, и в Сима, и ве Рьгла, и в Вилы, их же числом тридевять сестрениц, глаголят невегласи и мнят богинями (или: то все мнят богы и богынями), и та покладывахуть им теребы, и куры им режють и огневе молятсь, зовуще его Сварожичем … молятсь огневе под овином, и Вилам, и Мокоши, и Симу, и Рьглу, и Перуну (в „Златой Чепи” прибавлено: „и Волосу скотью богу”), и Роду, и Рожанице (или: Рожаницам), и всем тем иже суть тем подобии» .