Согласно народным верованиям, сохранившимся в архаических этнокультурных традициях, в пень, как и в колоду, чурбан, бревно, перемещается древесный дух, покинувший срубленное дерево. Этот дух может объявиться в жилище на правах «домовой хозяйки», о былом происхождении которой напоминают ее наименования: «отрубленный пень, кормящий и воспитывающий бог», «богиня срезанного отрубка», «содержащая корень дома», и пр. [14; 15]. Подобные представления служат одной из предпосылок формирования в фольклорно-мифологической традиции мотива происхождения героя. Так, согласно сказке, старуха нашла сосновый чурбан и, воротясь домой, положила его на печь, топившуюся по-черному. Вдруг она услышала, что чурбан кричит: «Матушка, дымно!». Подойдя к печи, старуха обнаружила: «Был чурбан, а стал мальчик». Из него вырос Сосна-богатырь [16]. Природные стихии: дерево (чурбан)+огонь (топящаяся печь) - осмысляются как материал, из которого герой происходит [17].

Архетип пень-человек дублируется в поговорке: Прибился, что при-дорожный пень [2. Т. III]. Этот же универсальный прообраз просвечи-вается и в загадках о пне/пнях: «Стоит Ермак, на нем колпак / Не шит, не бран, не поярковый»; «Стоят старички, на них белы колпачки / Не шиты, не мыты, не вязаны» [11]. В этих природно-экзистенциональных образах проявляется их человеческая сущность. Предпосылкой такому восприятию обычно служит особое психологическое состояние, в котором пребывает очевидец происшествия в тот момент, когда он принимает березовый пень за человека, да еще мало ли что задумавшего: «Я сам лично иду, а темно уже было, смотрю, человек стоит. А я небольшой был так, боюсь: “Как же, человек', мало ли чего он стоит (...)” Потом иду- иду, подошел. А березовый пенек стоит, и всё. А будто человек (курсив наш. -Н.К.), хоть лопни...» [10. 134. № 33].

Архетип пень-человек пульсирует даже в частушках: «Я вчера в Сен-ном Ручью / Целовал не знаю чью: / Думал, в кофте розовой, / А то пень березовый»; «Край дороги обнимает / Ванька пень березовый: / Думает, его милашка / В новой кофте розовой» [10. 68. № 126]; «Целоваться не умеет - / Это что за паренек! / Целовал бы, в самом деле, / Он березовый пенек» [7. С. 165]. Подобные воззрения формировались в первобытном сознании под воздействием представлений о возможности брачных отношений между человеком и деревом [12]. С этими верованиями связана и загадка о пне: «Летом - девушка, зимой - молодушка» [11].

Восточнославянские легенды о дуалистическом миротворении. Часть 4.

Предпосылки возникновения дуализма, одно из проявлений которого мы видим в рассматриваемых легендах и в дуалистических мифах, находят в особенностях человеческой психики, в первичном опыте ориентации в пространстве. Дуализм определяют как основной принцип мышления первобытного человека и как на его социальный и культурно-исторический контекст указывают на дуальную организацию общества, делившую племя на две части с последующими двучленными подразделениями. Поставленная А.Н. Веселовским задача была успешно разрешена исследованиями А.М. Золотарева, почти на десять лет опередившими некоторые выводы К. Леви-Стросса, и убедительно доказавшими, что истоки древних космогонических мифов дуалистического характера восходят к сказаниям, сложившимся в родовом обществе, и связаны с дуальной его организацией.

Забрус является продуктом пчеловодства, он остаётся после срезания крышечек (верхних частей) запечатанных сот. Когда мёд уже созрел, медоносные пчёлы начинают запечатывать мёд в сотах восковыми крышечками. Таким образом, получается, что печатка на мёде является очевидным показателем того, что мёд в сотах зрелый.

Что такое забрус

Как пчёлы поступают с медом, запасённым за лето? Они запечатывают соты с мёдом специальными крышечками из воска, их функция полностью идентична человеческим крышкам, которыми мы закрываем банки. Восковые крышечки нужны для того, чтобы поддержать герметичность и не пустить внутрь никаких микробов. Вот эти восковые крышечки и называются забрус.

Восточнославянские легенды о дуалистическом миротворении. Часть 2.
Связь устных космогонических легенд именно с апокрифами была несомненной: "Если какие-нибудь схожие представления и были свойственны давнишнему, быть может исконному, народно-религиозному сознанию, то в целом, в том виде, как они подслушаны у народных рассказчиков, они составляют переживания христианских сказаний, распространившихся в совершенно своеобразных условиях. Занесшая их к нам книжность чужда... официальному христианству... <...> Книжного источника этих легенд надо уже исключительно искать в апокрифах, в так называемых "отреченных книгах", однако споры вызывало происхождение самих апокрифических сказаний о миротворении. М. Драгоманов, Н. Коробка полагали, что это апокрифическое сказание русского происхождения, сложилось оно, как уточнял Н. Коробка (не приводя, впрочем, подробного обоснования), в Северо-Восточной Руси.


Бог творит сушу и человека из песка, поднятого со дна моря Сатаной, малорусская колядка, которая рассказывает о сотворении мира из песка и камня, поднятых со дна моря двумя голубями, и сходные с ними легенды о миротворении других славянских народов (болгар, сербов), а также неславянских этносов, проживающих в пределах России (карел, финнов, зырян, вотяков (удмуртов), мордвы, черемис (марийцев), вогул (манси), хантов, остяков (ненцев), алтайцев и др.), не раз в прошлом привлекали внимание исследователей - собирателей фольклора и историков древнерусской письменности. Круг проблем, занимавших при этом ученых, имел своим центром вопрос о происхождении легенд: откуда взялись заключенные в них дуалистические воззрения, образы Бога, Сатаны, птицы, творящей мир посредством ныряния; являлись ли образы и представления, отразившиеся в легендах, исконно присущими воззрениям русского народа или были привнесены, заимствованы извне, если второе, то откуда и какими путями?

Исследователи мифологической школы считали эти легенды исконно славянскими, видели в них следы древнего славянского мифа о Белбоге и Чернобоге 1 и, давая им мифологическое объяснение, связывали их происхождение с дохристианскими временами. Так А.Н. Афанасьев высказывал мнение, что "эти любопытные сказания... раскрывают перед нами один из древнейших мифов. На великий подвиг создания мира выступают две стихийные силы: светлая и темная - бог и дьявол. <...> ...безбрежное море, где встречаются мифические соперники, есть беспредельное небо... И бог, и дьявол носятся по этому небесному морю, сидя в ладье, т.е. в облаке... или плавают по нем в виде двух гоголей белого и черного: эпитеты, стоящие в связи с дуалистическим верованием в начала света и тьмы, добра и зла = Белбога и Чернобога.

Ящер - существо, заглатывающее людей и обитающее под землей, хорошо известный сюжет угорских урало-обских сказок. У угро-самодийских народов Сибири ящер известен и как зверь-мамонт, чаще всего обитающий под землей.

Судя по находкам на селище Володин Камень I, в Пермском зверином стиле образ ящера связывался с подземным миром (хозяин) и, по мнению видного пермского историка и археолога, доктора исторических наук А.М. Белавина, может рассматриваться, в том числе, и как олицетворение духа-покровителя. В атласе А. Спицына "Шаманские изображения" (1900) приведено свыше сотни рисунков "чудских образков" с изображением ящеров.

"Итак, на наш взгляд, в сюжете игры «Ящер» отражена не борьба двух тотемов и смерть одного из них (Федорова), не мужская инициация, во время которой юноша наделяется чертами богатыря-змеевича (Бернштам), а имитируется брак девушки с огненным змеем-покрови­те­лем (коитус). Нужно заметить, что, скорее всего, игра «Ящер» изначально была весенним ритуалом, в репертуар святочной вечерки она попала уже позднее (как, впрочем, многие хороводно-игровые весенние песни).

Возникает вопрос: с какой же целью разыгрывался ритуальный брак девушек (девушки) с огненным змеем? Здесь однозначно ответить сложно. Интерпретаций может быть целый ряд.

Несмотря на то, что мир в славянском язычестве мыслился как единая структура, единая община, в мифологии представлялся, в частности, в виде одного яйца (возможно, этот образ имеет общеиндоевропейские истоки, т.к. такое же представление мы находим у многих народов), древние славяне делили его на части. Наиболее простым было деление на мир мертвых и живых, но мы рассмотрим более подробно четырехчастное деление - небо, средний мир, подземный мир, Центр, соединяющий эти миры.

Подобная структура имеет параллели во многих религиозных традициях, но в разных формах.
Особенно показателен в этом связи анализ Б.А.Рыбаковым в своем знаменитом труде "Язычество древних славян" взаимосвязи славянских верований и пермского шаманизма . Как и в других вариантах шаманизма, в последнем присутствует мотив путешествия шамана по мирам Вселенной. Находясь в экстатическом трансе, он в поисках колдовской силы, опускается в нижний мир с его реками и болотами. В этом нижнем мире присутствует подземное божество. Так, на пермских бляшках изображен ящер, достаточно распространенный образ водного и подземного бога.

Во Второй Новгородской (архивной) летописи имеется странная запись за 1581 год:

«В лето 7090. Поставиша город Земляной в Новгороде. Того же лета изыдоша коркодили лютые звери из реки и путь затвориша, людей много поядоша, и ужасошася людие и молиша Бога по всей земле; и паки спряташася, а иных избиша. Того же году преставися царевич Иван Иванович в Слободе, декабря в 14 день» (ПСРЛ т.30, стр. 320).

Ни один серьезный исследователь не обращает на эту запись из-за ее явной нелепости. Какие могут быть крокодилы в северных русских реках?