Изучение символики предметного мира народной культуры позволяет не только лучше понять самих себя, свои корни, но и постичь выверенную в веках житейскую мудрость, философию. Вопросу символики вещей в традиционной культуре посвящены работы исследователей П.Г Богатырева, В.Н. Топорова, Т.В. Свешниковой, Т.А. Бернштам, А.К. Байбурина и др., ставшие базой для данной работы, в которой эта тема будет рассматриваться на местном материале.

Народная культура, мифологическая в своей основе, глубоко пронизана символами, метафорой. Их возникновению способствовало восприятие человеком всего окружающего как живого. В образах-метафорах уподобляли себя и предметы природе, и наоборот весь мир - себе.

О том, какое высокое положение могли занимать судьбички, свидетельствует и упоминавшаяся выше чешская сказка «Три золотых волоска Деде-Всеведа», где одна из судьбичек оказывается матерью солнца. Из судьбичек они в народном представлении запросто могли превращаться в судичек: «Рожаницы судят дитя (dosle Rojenice sudit deteta), т.е. присуждают, какою ему смертью умереть и т.п., откуда могло произойти название их Судицами.. .» В словацких сказках Sojenice упоминаются вместе с вилами и рожаницами. Как правило, их три, одетые в белое, они являются в полночь к родившей матери и у колыбели ребенка определяют срок его жизни, вид смерти, на ком жениться, бедность или богатство. Пророчит сначала одна из пришедших, вторая изменяет его в лучшую или худшую сторону, третья выносит окончательное решение. К их приходу в комнату ставили восковую свечу, хлеб и соль, если же этого ритуального угощения не было приготовлено, то рожаницы могут рассердиться. Истриане считали, что рожаницы обитают в горных пещерах, и еще в XIX в. местные крестьяне носили им хлеб и оставляли его у входа в пещеру. Последняя подробность невольно вызывает ассоциации с трапезами рожаницам, постоянно упоминавшимися в древнерусских поучениях.

А.Н. Афанасьев отмечал, что в некоторых древнерусских источниках словом рода обозначался дух, а в XIX в. в Саратовской губ. это слово означало «вид, образ», в Тульской — «привидение, призрак», а слово родимец — «паралич».

Самым распространенным из демонов, населяющих современное городское пространство, является домовой. В него верит или просто знает о нем 65 % горожан и около 15 % не исключают его существование. Из иных названий данного персонажа в городе бытует также «барабашка», часто для обозначения не столько домового как хозяина и охранителя дома, сколько отрицательного духа, который «шалит» по ночам. Верят в домового люди разного возраста, обоих полов, уроженцы, как деревни, так и города. Сегодня он представляется либо как «сгусток энергии» , либо как некое неизвестное животное, или как некий образ прародителя – «небольшой человечек в белорусском национальном одеянии, в частности, в соломенной шляпе» . Многими информантами озвучивается связь кошек и домового – кошки могут его видеть, играют с ним. Иногда, когда человек не верит в сверхъестественное, отмечается, что «кошки и есть своеобразные домовые, хранители дома и уюта» .

Понятие «модель мира» является одним из наиболее актуальных в современной философско-культурологической аналитике. Это объясняется, в частности, стремлением реконструировать специфику мировоззрения отдельных этносов и воссоздать систему символических образов (вербальных и пластических), воплощающих мировидение и мировосприятие этнического сообщества в историко-культурной синхронии и диахронии (А. Косарев, В. Топоров).

В нашей статье под моделью мира будет пониматься следующее: «Это сокращенное и упрощенное отображение всей суммы представлений о мире внутри данной традиции» [1. С. 197].
Основной задачей исследования является анализ семантики в прозаических жанрах русского фольклора (волшебной сказке и заговоре).

Поскольку они неоднократно фигурируют вместе с Родом, определение места в пантеоне и функций последнего поможет нам лучше понять и образ связанных с ним рожаниц. Как известно, в своих исследованиях академик Б. А. Рыбаков объявил его верховным божеством древних славян, по значимости сопоставимым с библейским Саваофом, за что был подвергнут критике Л.С.Клейном. Если обратиться к первоисточникам, то из них следует, что этот бог, с точки зрения язычников, имел самое непосредственное отношение к появлению детей, и христианский автор опровергает это мнение: «...то ти не Родъ, сЪдя на вздусЬ мечеть на землю груды и в том раждаются дЪти, и паки аггъли вдымаеть дупло...» Автор упомянутого выше «Слова св. Григория» считал Рода заимствованным извне богом и отождествляет его с египетским Осирисом, которому почему-то первыми начали поклоняться не египтяне, а халдеи, т.е. жители Месопотамии: «древле халдЪи и начаша трЪбы творити своими бгома родоу и рожаници по того рождению проклятого и сквьрньнаго ба ихъ. (....) Оттуда же начаша елини ставши трапезоу родоу и рожаницямъ таже егюптяне. таже римляне, даже и до словенъ доиде». Однако эта несообразность получает свое объяснение, если мы примем во внимание, что культ Рода и рожаниц, как это следует из других поучений, был связан со звездами.

На протяжении нашего исследования мы уже неоднократно встречались с тем, что древнерусские поучения упоминанают каких-то рожаниц. Согласно достаточно условной периодизации славянского язычества в «Слове св. Григория о том, како первое погани суще языци кланялись идоломъ» поклонение им предшествовало культу бога-громовержца: «И ти начаша требы класти роду и рожаницам преже Пероуна, бога ихъ». В списке этого слова в Паисевском сборнике содержится одна интересная подробность, позволяющая пролить свет на характер этих персонажей: «Откуду iзвыкоше елени класти требы Артемиду i АртемидЪ, рекше Родоу i РоженицЪ». По аналогии с покровительствовавшей родам греческой богиней Артемидой христианский автор придумал никогда не существовавшего Артемида, чтобы создать соответствие славянскому Роду, но, если не считать данной неточности, этот древнерусский текст показывает природу рожаниц. Эта деталь была вполне ясна уже И.И. Срезневскому еще в середине XIX в.: «Сравнение Рожаницы с Артемидой-Дианой в Паисиевском слове Григория еще более определяет славянский миф. Эта богиня греков и римлян была представляема покровительницей жен, бабкой и кормилицей, хранительницей целомудрия жен. Греческие невесты перед браком приносили жертвы ей, Юноне и паркам. Как богиня судьбы и вместе родов, то покровительствующая, то враждебная родильницам, она считалась помощницей матерей, разрывающей пояс родильниц, помощницей родов, и вместе с тем — доброй пряхой, следовательно, как будто одною из парок, которые заведывали, как известно, нитями жизни человеческой».

Под именем «убогого дома» в старой Руси разумелось нечто вроде общественного погреба для трупов заложных покойников. Обыкновенно за городом, или на самой окраине города, выкапывалась большая яма; над нею возводилась легкая постройка, сарай; крайне редко устраивался тут же храм; много чаще при убогих домах строились особые помещения для сторожа, так называемого божедома. В ямник убогого дома свозились трупы всех заложных покойников, в частности: трупы убитых, умерших скоропостижно от морового поветрия, трупы бездомных скитальцев, коих некому было похоронить, и вообще всех умерших без церковного покаяния, а иногда также и трупы иноверцев. Трупы эти складывались в ямнике убогого дома не отпетыми и без гробов; здесь они закрывались рогожами, но отнюдь не засыпались землею.

Месть со стороны непогребенных заложных покойников особенно опасна для земледельческого народа летом, во время созревания хлебных злаков: бродя по полям, мстительные заложные покойники легко могут истребить хлебные посевы. Лучшим средством для предохранения полей от такой мести со стороны заложных покойников было бы, конечно, погребение этих покойников: предоставление им погребальных почестей должно успокоить их неудовлетворенные души и примирить с живыми людьми. Но, как мы только что видели выше, и это погребение заложных покойников было весьма опасно для тех же самых полевых посевов. От этой двойной опасности наши предки избавлялись таким образом: трупы заложных покойников, как уже сказано, не хоронились в могилах и выбрасывались на поверхность земли, но позднею весной, когда весенние холода были уже не опасны для полевых посевов, а именно — перед временем цветения хлебных злаков, — в честь непогребенных заложных покойников устраивалась особая, торжественная и пышная, похоронная тризна;

Особая модель двустороннего мистического общения человека с мифологическими персонажами может быть отмечена в гадательных ритуалах. Поскольку для угадывания будущего, как повсеместно считалось в народе, необходимо посредничество духов, персонажей нечистой силы, душ умерших, — первый этап гаданий сводился чаще всего к установлению контакта с потусторонним прорицателем. В качестве условий, способствующих этому, выступают такие действия, как: выбор особых мест для гадания, осмысляемых как "нечистые" или расположенные в сфере пограничного пространства между "своим" и "чужим" мирами (баня, овин, хлев, подвал, чердак, сени, порог дома, печь, забор, ворота, места возле источника, проруби и колодца, перекресток дорог, межа, кладбище и т.п.);

Представления о проникновении мифологических персонажей в тело человека (что вызывает, как считалось, разного рода болезни, психические расстройства, состояние одержимости) занимают особое место в системе славянских верований. Это один из немногих демонологических мотивов, одинаково широко распространенных как в письменной средневековой традиции, так и в фольклорных текстах и верованиях. Согласно народным представлениям, нечистые духи проникают в непокрытые и не благословленные напитки и кушанья, а затем проглатываются человеком.